Михаил Кузнецов: «Парашютный спорт не любит показухи»

Михаил Кузнецов возглавляет «Сибирскую генерирующую компанию», которая занимается вопросами теплоснабжения в ряде сибирских городов, в том числе Барнауле и с недавних пор в Рубцовске. Познакомились мы с ним в начале июня на Санкт-Петербургском международном экономическом форуме. Понравилось, как интересно и доходчиво Михаил Варфоломеевич рассказывает о такой сложной сфере, как энергетика. Обратил внимание на его подтянутую, спортивную фигуру.

Зашёл в Интернет, и стали понятны истоки молодцеватости менеджера российского уровня: в молодости уроженец Тюменской области служил в ВДВ, потом увлёкся одним из самых экстремальных видов спорта - парашютным. И не просто увлёкся, а дорос до мастера спорта международного класса, победителя и призёра российских, европейских и мировых чемпионатов. Четвёрке парашютистов, капитаном которой был Михаил Кузнецов, в 2010 году на чемпионате мира в Мензелинске (Республика Татарстан) удалось установить мировой рекорд, который не побит до сих пор.

В сентябре выдался шанс поговорить с гендиректором СГК основательно. Встретились на Южной тепловой станции в Рубцовске. Первая часть беседы касалась того, как компания перестраивает городской теплоэнергетический комплекс, пребывавший в последние годы в очень плачевном состоянии (кому интересно, может зайти на сайт «Российской газеты», Кузнецов разложил всё по полочкам). Вторая часть была посвящена теме спорта. В том числе и тому, как проявляется в спорте сущность конкретного человека и как спорт формирует и оттачивает некоторые черты его характера.

В фонтанах не купался

- Откуда пошло увлечение парашютным спортом? В армии не напрыгались?

- Напрыгался. Но ведь как бывает… Раз прыгнул на гражданке, два, три - и постепенно, незаметно затянуло. В 2000 году, когда набрал около 500 прыжков, подумал: а что дальше? И тут товарищ предложил заняться не просто прыжками, а парашютным спортом. Хорошо пошло - за год выполнили норматив мастеров спорта. Дай, думаю, международника выполню. Выполнил международника. А вот бы на чемпионат мира разочек съездить? Поехал. И понял, что можно не просто быть статистом, а бороться за призовые места.

- Помните первый прыжок в ВДВ? Был страх?

- Конечно. Но прийти самым последним с площадки приземления или потерять что-то по дороге было ещё страшнее. А прыгать. (Смеётся.) Как любят говорить в армии, в учебном подразделении из людей очень быстро делают солдат. Факт прыжка с парашютом был не самым страшным из того, что со мной могло произойти.

- Если вы попали в ВДВ, то, скорее всего, уже занимались каким-то спортом?

- Нет, я бы не сказал, что был сильно подготовлен физически. В армию призвали после окончания первого курса физического факультета Московского государственного университета. Как раз воинская служба выработала привычку к спортивным занятиям и физическим нагрузкам. На всю жизнь.

- Каким образом отмечаете 2 августа? Как относитесь к купанию в фонтанах?

- (С улыбкой) Ни разу не купался, о чём жалею, потому что сейчас уже поздно. Если серьёзно, то у меня каждое 2 августа обязательно выливается в спортивный праздник. Иду в спортзал и устраиваю себе интенсивную тренировку.

Приоритет точности

- На соревнованиях вы выступали в составе четвёрки"Sky Panthers" («Небесные барсы»). На какой высоте занимаются групповой акробатикой?

- 2900−2950 метров. Прыгаем и до раскрытия парашютов у нас 35 секунд на выполнение фигур. Идет очень интенсивная работа! Фигура - это ручные и ножные захваты определённым образом.

- 35 секунд? И за такое время в 2010 году в Мензелинске ваша команда успела «прокрутить» 56 фигур, установив мировой рекорд?! Как такое возможно?

- Конечно, это тяжело сделать, даже стоя на земле. Реакция человека - одна десятая секунда. В теории, когда фигура сомкнулась, вы можете разомкнуться не раньше, чем через одну десятую. Но на практике можно добиться большего. Я специально потом просматривал съёмку того рекорда - на фиксацию фигуры уходило восемь сотых секунды. За счёт чего достигалась такая скорость? Мы как бы всё делали наперёд: приходили в готовую фигуру изначально заточенными и готовыми к следующему движению. Такое состояние достигается благодаря «спрыганности» четвёрки, бесконечных тренировок на земле и в воздухе. Сотни раз приходится прокручивать все эти фигуры в голове. Всё нужно намертво зафиксировать в памяти. Если это получится, то всё пройдёт нормально и в воздухе. Ты даже не видишь, как партнёр идёт на захват, но чувствуешь это, знаешь. Я могу и сейчас вспомнить тот прыжок (мой собеседник берёт карандаш и начинает быстро рисовать последовательность фигур). Что-то такое было в нашей четвёрке, поскольку мы на очень многих соревнованиях во время выполнения скоростных комплексов показывали наибольшее количество фигур. Комплексы на технику могли уступить, но по скорости равных не было.

- Есть распространённые выражения: «советская школа хоккея», «бразильская техника», «британский футбол». В парашютном спорте есть «российская школа»?

- Есть, хотя сейчас все школы выравниваются, становятся похожими друг на друга. Наша школа групповой акробатики вышла из восьмёрок. В команде из восьми человек точность взаимодействий намного важнее, чем в четвёрках. В российских четвёрках точность всегда ценится больше скорости. У французов наоборот. У американцев что-то среднее. Мы, кстати, когда стали бронзовыми призёрами чемпионата мира, уступили как раз Франции и США.

Возможно, из-за приоритета точности в нашей четвёрке получались такие быстрые переходы от фигуры к фигуре. Я когда смотрел выступления других сборных, часто казалось, что они быстрее работают. К примеру, бельгийцы. Наша четвёрка на их фоне казалась дохлыми тараканами. Но фигур больше мы успевали выстроить. И, соответственно, больше набрать очков. Чем выше скорость взаимодействий на высоте, тем больше приходится прилагать героических усилий, чтобы гасить инерцию, бороться с воздушными потоками.

Другой нашей сильной стороной была тактика. Я разработал специальную программу для компьютера, в который было забито несколько тысяч моих прыжков. Можно было проанализировать многие вещи. В том числе найти максимально эффективные переходы от одного блока фигур к другому (Кузнецов снова берётся за карандаш и доходчиво комментирует все тонкости). Они давали нам преимущество. Моими партнёрами были профессиональные спортсмены из Рязани, бывшие десантники (в Рязани работает Центральный спортивный парашютный клуб ВДВ). Наше общее армейское прошлое, наверное, тоже шло в плюс.

Дорога к рекорду

- Самый сложный момент после выполнения фигур - приземление. Травмы получали?

- Травмы случались, но Бог миловал - тяжёлых не было. Понимаете, в нашем спорте есть возможность покрасоваться, пофорсить перед зрителями, особенно девчонками: «Вот какие мы крутые экстремалы». Можно выбрать парашют специальной эллипсоидной конструкции и разогнать его до 120−130 километров в час. Я всегда с неуважением относился к таким моментам. Тебя дома ждут жена, дети и это - главное. Поэтому брал тихоходный парашют с квадратным куполом, на которой максимум можно разогнаться до 80 км/ч. Я своё брал на пьедестале почёта, особенно если это происходило на мировом первенстве.

- Трагические случаи в парашютном спорте не редкость?

- Не редкость. Половина из трагедий происходят при штатном открытии основного парашюта. И эта тенденция нарастает. С чем связано? Опять же с выпендрёжем. Я был знаком с тремя людьми, каждый из которых имел больше двух тысяч прыжков, называл себя мастером спорта международного класса, но при этом не участвовал ни в одном соревновании. Никого из них нет в живых. Парашютный спорт не любит показушников. Если у человека есть желание дёшево выделиться, этот спорт не для него.

- Мировой рекорд 2010 года вы установили, уже будучи губернатором Псковской области. Не было ропота по этому поводу - мол, вместо того, чтобы исполнять обязанности, прыгает себе с парашютом?

- Времени для занятий у меня тогда было в обрез, но всё можно сделать, если чётко просчитать каждый свой шаг. Приходилось скрупулёзно выстраивать каждый день по минутам. В день я мог заниматься посторонними делами только один час, а в воскресенье - четыре. Психологически крайне тяжело было, ощущение, как в тюрьме живёшь. Через несколько недель говорил себе: вот закончится сезон, и поставлю крест на прыжках.

В 2008 году при подготовке к чемпионату миру нам надо было освоить выход в правую дверь. Это иностранцам всё равно, а на всех отечественных самолётах дверь для прыжка находится с левой стороны. Делали по 14 прыжков каждый день. Времени и сил после тренировок оставалось только на то, чтобы поесть и поспать. На седьмой день взлетаем, надо прыгать, а я никак не могу проснуться и думаю: «Господи, побыстрее бы уехать отсюда!». Замешкался, когда надо было разворачиваться на посадку. Как говорится, проснулся, но уже поздновато. (Усмехается.) Был бы у меня эллипсоидный парашют, он бы мне не простил этой ошибки. Лечу в землю и думаю: «На чемпионат мира мы не поедем…». Приземление было очень жёстким. Встал - вроде, цел. Похромал полчаса. Но прыгать-то надо! Синяк по задней поверхности бедра расплылся огромный - от колена до седалища. Хорошо, что всего два дня оставалось до конца сборов, два с половиной десятка прыжков. Было больно, но дотерпел. Оказалось, не зря. Такого прогресса, как после тех сборов, у нас не было никогда. Потому и рекорд, в конце концов, установили. Многие элементы стали делать на две, три десятых секунды быстрее, чем раньше.

Рост мастерства дают не объёмы, а интенсивность тренировок. Вы можете по объёму сделать работу в два раза меньше, но если она будет в два раза интенсивнее, то принесет больший результат. Это я вам со всей ответственностью говорю. Почему в молодости, как правило, достигают главных успехов? Организм позволяет работать интенсивно. Сейчас я могу сделать необходимые объёмы, но за какой срок?

- На мировом уровне кто наши главные соперники?

- Сейчас - все. Парашютный спорт в стране сильно сдал. Наши показывают результат 230 очков, а лидеры набирают 265−270. Это даже не пропасть, это две пропасти.

- А что случилось?

- Ну как раньше шутили: умер Маркс и нет марксизма. Когда мы выступали, был высокий уровень конкуренции в стране. С одной из четвёрок у нас вообще происходили принципиальнейшие зарубы. Правда, мы постоянно выигрывали, в шести состязаниях из шести. Я шутил: «Аргентина - Ямайка 6:0″. Но расслабляться с нашими соперниками было нельзя. Сейчас такого нет. Нужна ведь не только конкуренция, но и мотивация. Нынешние парашютисты боятся переработать. Не встречал тех, кто бы переработал и проиграл. А вот тех, кто недоработал, очень много. Сейчас россияне имеют шансы добраться до третьего места, только если пара сильных команд по каким-то причинам не приедет на чемпионат. Нельзя лениться. Пахать надо!

Фейр-плей и судейство

- Какие регионы у нас самые, если так можно выразиться, парашютные?

- Несколько регионов европейской части России, прежде всего, Рязанская область. В Сибири можно выделить только ребят из Кемеровской области. Но они выступают восьмёркой. А в восьмёрке конкуренция небольшая - Россия, Франция, США. В четвёрке же конкурируют больше 30 стран. Уровень совсем другой. Четвёрки и классика (одиночная акробатика) - вот это престижно.

- В последние годы у наших спортсменов появилось немало недоброжелателей. Какие отношения у российских парашютистов с соперниками?

- По-разному бывает, но в целом хорошие. Американцы всегда придерживаются принципов фейр-плей. Чего не скажешь про бельгийцев и французов. В 2000 году наша восьмёрка из-за плохого знания английского прозевала тур. Приезжают, а им „баранка“. Наши как раз бодались за первое место с США. Так американцы пошли по всем командам и уговорили подписать обращение к судейскому комитету, чтобы русские смогли прыгнуть. Разрешили. Американцы впервые в своей истории уступили золотые медали!

- Отчего вы приняли решение о завершении карьеры?

- (Смеётся.) Понял, что пора суставы лечить. Но, по большому счёту, ушёл из-за судейства. Оно бывает очень необъективным. Демотивирует жестоко. В 2008 году мы без вариантов победили на чемпионате Европы и Кубке мира, но на чемпионате мира нас беспардонно засудили. Приземляемся идеально и думаем: ну сейчас-то ни одного очка не отберут, не за что. Бац - три очка сняли. И никаких объяснений. И апеллировать не к кому. В судейском корпусе вообще всё очень интересно - люди собираются раз в год. Посудили и разбежались по своим делам, которые к парашютному спорту никакого отношения не имеют. Для них судейство - просто фан, способ развеяться, почувствовать себя большими людьми. Ты отрываешь от близких год жизни, упираешься, пашешь как проклятый, голову ломаешь в многочасовых спорах, как убыстрить выполнение блока фигур на одну десятую, но начинаются соревнования и всё решает не мастерство твоей четвёрки, а судьи. Конечно, встречались честные судьи, но общая картина часто была безрадостной.

Часто как было: бельгийцев за уши на первое место тянут, а нас засуживают. Но однажды, когда судили честно, мы отыгрались на Бельгии. До восьмого тура шли на равных. Но на девятом туре, скоростном, очень нервном, мы набрали 41 очко, а они 36. Пять очков - очень серьёзный разрыв. Выглядело это так: мальчики с дядями не смогли соперничать, по технике-то они были вполне готовы, но психологически оказались слабоваты. Они не просто проиграли, а осыпались. Это было вдвойне приятно - показать, что ваше место, ребята, если судейство нормальное, вот здесь, а не там, на вершине. Жаль, что из 10 туров на чемпионате мира скоростных всего два. Повторюсь, в скорости нам не было равных, но в других компонентах мы уступали. Поэтому могли установить мировой рекорд по числу фигур, но золотые медали получали другие.

Не понимаю тех, кто хочет „хапнуть адреналина“

- Какие сейчас спортивные увлечения?

- Бокс. Очень нравится. Я им занялся, ещё когда прыгал. Использовал тренировки по боксу, чтобы сбросить лишний вес и приобрести скорость, так необходимую в парашютном спорте. У меня довольно большой для этого спорта рост, большинство парашютистов невысокие, но у меня были свои преимущества - длинные руки. Мне надо было не делать манёвры, а лежать на месте и перехватываться при смене фигур. Это в групповой акробатике самое сложное - лежать на месте в воздушном потоке. Для этого нужен очень гибкий позвоночник. Я мог часами лежать в аэродинамической трубе в самых неудобных, несимметричных позах. Лежал, пока глаза на лоб не лезли. Подвигаюсь немного - и в другую позу перехожу. Каторга! Зато на чемпионате всё воздавалось! Говорил себе: не зря спину ломал.

- Зачем вы прыгаете с самолёта? Что вам даёт парашют? Вам не хватает адреналина на земле?

- Не в адреналине дело! Я после чемпионата мира в Мензелинске ни разу больше не прыгал. И скажу, не очень тянет. Вообще не понимаю людей, которые хотят „хапнуть адреналина“. Я нормальный человек, мне всегда было страшно прыгать. Это нормальная человеческая реакция. Только отморозкам не страшно. Есть категория людей, которым работать не нравится, а общественного признания, славы очень хочется. „А давайте я с моста спрыгну“, - может сказать один из таких. И все скажут, какой он крутой. Когда всего хочется сразу и на халяву, я такого не люблю. Чтобы получить результат, надо вкалывать. Я за такой подход.

- О парашютистах ходят весёлые анекдоты. Может, расскажете один из них?

- Прыгает мужик. Основной не раскрывается, с запасным проблемы. Он бьётся, орет благим матом. В самый последний момент запасной раскрывается. Мужик с грехом пополам приземляется. Все наперебой спрашивают: „Ну как ты?“. — „Нормально! Теперь я понял, откуда из человека адреналин выделяется“.

Беседу вёл Сергей ЗЮЗИН, специальный корреспондент „Российской газеты“ в Барнауле.

Назад дороги нет

- С каким моментом в парашютном спорте можно сравнить заход СГК в Рубцовск?

- Открылась дверца в самолёте, посмотрел вниз, прыгнул - и всё, ничего уже не вернуть. Назад дороги нет. Образно говоря, мы свой парашют укладывали к прыжку максимально тщательно, но лишь через 40−50 секунд станет понятно, хорошо ли его подготовили. А если не очень хорошо, надо будет грамотно и хладнокровно воспользоваться запасным. Но думаю, до этого не дойдет». (Из интервью «Российской газете» 5 октября 2017 года).

Справка «Алтайского спорта»

Михаил Кузнецов - мастер спорта международного класса по парашютному спорту, был капитаном парашютной команды «Sky Panthers» («Небесные барсы») в дисциплине «групповая акробатика — команды четвёрки». С 2003 по 2010 год входил в состав сборной России. В 2004 году в составе своей команды впервые в российской истории стал бронзовым призёром чемпионата мира. Многократный рекордсмен России, многократный чемпион России, многократный призёр Кубка Европы, серебряный призёр Всемирных игр 2009 года и двукратный призёр чемпионатов мира. В 2010 году его команда на чемпионате мира установила мировой рекорд - 56 фигур, который до сих пор не побит.

Что такое «групповая акробатика»

В парашютном спорте групповая акробатика связана с выполнением спортсменами разных фигур и перестроений в горизонтальной плоскости во время свободного падения. Основные дисциплины - команда четвёрка (четыре спортсмена) и команда восьмёрка (восемь спортсменов). По этим дисциплинам проводят международные соревнования. В отдельных странах бывают дисциплины 10 и 16 человек, по которым проводятся соревнования национального уровня.

Также к групповой акробатике может быть отнесена дисциплина «большие формации». По ней нет соревнований, а засчитываются только рекорды (максимальное количество предварительно заявленных человек).

Фото из архива Михаила КУЗНЕЦОВА.