«Жизнь раз за разом ставит нас на место, показывая, что идеальнее денег в этом мире ничего нет». Интервью Сергея Шубенкова

Главный барьерист страны Сергей Шубенков — о неудачном старте сезона, смене имиджа, призовых на российских и мировых стартах, конкуренции и развитии легкой атлетики.

Сергей Шубенков — один из самых статусных легкоатлетов страны. Он по-прежнему в деле, несмотря на проблемы со здоровьем, которые мешают показывать хорошие результаты. На прошедшем в Москве Мемориале братьев Знаменских в барьерном беге на 110 метров Шубенков стал лишь четвертым, пропустив вперед Артема Макаренко, Матвея Герасимова и Виталия Парахонько. Этот результат настолько расстроил чемпиона мира, что в микст-зоне он предложил журналистам зарубиться с ним на дорожке и обогнать его.

Впрочем, Шубенков быстро отрефлексировал итог соревнований и в интервью «Матч ТВ» объяснил, почему у него не получается бежать так, как ему бы хотелось.

«Я ПОКА ЖИВ. ТОЛЬКО ТРИ ПАРНЯ БЕГУТ БЫСТРЕЕ МЕНЯ»

— Видно, что вы глубоко переживаете локальные неудачи на дорожке. Вы знаете, как выходить из этой ситуации?

— Да, есть понимание. Не надо паниковать, хотя очень хочется, честно говоря. Надо тупо работать. Спорт — это каждодневный труд, причем не только на тренировках, но и в своей голове. Надо следить за здоровьем, лечиться, если что-то болит. План есть, мы его придерживаемся вместе с тренером. Просто всегда хочется верить в чудо. А оно не происходит.

— Чудо из разряда — что вот сейчас точно получится?

— Да, думаешь, что «предвариловку» пробежал хорошо, ногу разбегал, размял, боль отпустила. Сейчас пробежимся в финале… А уже нечем бежать, потому что ресурса нет. Тренировки вроде нормальные были, но есть определенные ограничения, которые пока не дают мне дотянуться до тех результатов, которые я раньше показывал.

— Что надо делать?

— Просто залечивать травму и набирать форму.

— Что мешает залечить травму?

— Вот сейчас соревнования мешают.

— Зимней паузы для этого не хватило?

— Да почему? Я же пока жив. Только три парня бегут быстрее меня, хотя я выступаю на одной ноге. И то, эти трое с переменным успехом бегают. Надо понять, что я даже на одной ноге конкурентоспособен на российском уровне. Оптимизм есть, силы тоже. Но ощущения бывают обманчивы.

— Реально ли в таком насыщенном сезоне найти окно, чтобы полностью восстановиться?

— Когда такое плотное начало июня, нет. Но сейчас пройдут Игры БРИКС, на которых, я надеюсь, буду выглядеть получше. Ситуация с моим состоянием все равно развивается в положительном ключе. А после, к чемпионату России, я смогу вернуться в удобоваримом и презентабельном виде.

«ХАЕР НАДО БЫЛО ОТРАЩИВАТЬ В 20 ЛЕТ, А НЕ В 32»

— Вы сменили имидж, теперь у вас короткая прическа. С чем связано такое решение?

— С некими обязательствами перед ЦСКА.

— Пошла директива? Новые стандарты внешности спортсмена ЦСКА?

— На самом деле, эти стандарты стары как мир. Была необходимость поучаствовать в некоторых мероприятиях. Мне ясно дали понять, что в том виде, в котором я пребывал до него, меня не очень хотят видеть.

— Как восприняли эту ситуацию?

— Отлично.

— В клубе НХЛ «Нью-Йорк Айлендерс» генменеджер старой закалки Лу Ламорелло запрещает игрокам отращивать волосы и бороды. Это из той же категории?

— Я вообще за свободу самовыражения. Но не все придерживаются этой точки зрения. Я к этому спокойно отношусь. Просто, как показывает практика, мне надо было отращивать хаер в 20 лет, а не в 32. Оказалось, что отращивать-то уже нечего.

— Сейчас очень сложно говорить со спортсменами о мотивации, учитывая изоляцию, в которой находится наш спорт. У легкоатлетов ситуация еще хуже. Но вы в обойме, постоянно выступаете даже с травмой. Где находите силы и желание?

— Моя мотивация отличается от той, что есть у молодых ребят. Я-то повыигрывать успел. Моя мотивация — зацепить себя же, выйти на свой уровень, который у меня был. Я выходил на него год за годом и знаю, где он находится. А тут у меня такие челленджи появляются…

Стоит чуть-чуть сбавить, и вот она — конкуренция уже появляется. На моем-то уровне ее нет, а сейчас я сам спрыгнул на ступеньку ниже. И отсюда выбраться тяжело, как показывает практика. Моя мотивация — работа над собой, она не прекращается и не будет прекращаться. А молодым ребятам я не завидую. Они набирают обороты, начинают выступать в полную силу. Им бы сейчас реализовываться на Олимпиаде и чемпионатах мира, но нет…

— ВФЛА пытается с каждым годом уплотнять календарь, проводить выставочные старты, чтобы добавить виду спорта популярности. Как оцениваете усилия федерации?

— Мне сложно это дело оценивать. Календарь надо наполнить, но это тяжело. У нас есть шесть стартов серии «Королева спорта». С одной стороны, хотелось бы побольше. С другой, может, мне одному так хочется. Это я привык по 11 за сезон выступать. Видимо, пока такой возможности нет. Мне очень хочется, чтобы расширялась география легкой атлетики. Чтобы не только центральные регионы принимали соревнования, а и другие тоже.

— Есть Чебоксары, Челябинск, который принимал чемпионат России и Спартакиаду.

— Это наши традиционные локации: Челябинск, Чебоксары, Саранск, Брянск. Надо, чтобы появлялись новые точки на карте.

«ПРИЗОВЫЕ НА БРИЛЛИАНТОВОЙ ЛИГЕ СНИЖАЮТСЯ»

— У легкоатлетических стартов постепенно появляются крупные спонсоры. Это как-то отражается на вашем благосостоянии?

— Если занимать четвертые места, никак не отражается. На этот год призовые у нас подняли. Хотя в мире обратная тенденция. На той же Бриллиантовой лиге они снижаются. Мое поколение сейчас заканчивает потихоньку. Я общался с ребятами, которые еще старше — 43−45 лет, они рассказывали, что в 90-х и начале 2000-х в мировой легкой атлетике была невероятная ситуация с призовыми — тебе давали «котлету» на 20 тысяч евро просто за то, что ты приходил посветить лицом на старте.

Когда я попал на Бриллиантовую лигу и начал ездить по этапам, такого уже не было: 10 тысяч баксов за первое место — потолок. Поэтому все стремились выиграть основной зачет за 50 тысяч. А сейчас Бриллиантовая лига платит 35 за победу в общей серии. Количество денег в мировой легкой атлетике уменьшается.

— Как думаете, почему?

— Придумали новый старт, который будет в сентябре, — World Athletics Ultimate Championships. Это мини-чемпионат мира для самых-самых. По сути, та же Бриллиантовая лига, которая будет еще сильнее эту вилку создавать: будут супертопы и все остальные. А середняки, которым бы соревноваться, стремиться, добиваться, будут этого лишены. Нужны будут топы, а откуда им взяться в таких условиях? Общемировая тенденция нехорошая, на самом деле. А у нас — не было бы счастья, да несчастье помогло. Нас закрыли внутри страны, приходится крутиться. Мы это делаем.

— Белорусские ребята помогают создать конкуренцию?

— Помогают, конечно! Меня вот обгоняют. Девчонки белорусские здорово выступают. Хорошо, что они есть. Чем больше соперников, чем выше конкуренция, тем лучше результат.

— Как легкой атлетике выходить из этой ситуации, которая длится уже восемь лет? Сначала допинговые скандалы, потом отстранение.

— Легкая атлетика сама по себе из этого не выйдет никак. Все зависит от мировой политики, которая сейчас существует в рамках экономического кризиса, когда все плохо, страны сами в себе замыкаются. Эта изоляция пролегает не только по легкоатлетическому фронту, а много где. Пока это не будет преодолено, мы никуда не выйдем.

— Как в таких условиях развивать спорт, привлекать в легкую атлетику детей, которые живут в соцсетях?

— Это ваша работа — медиа! Журналисты, телевидение, блогеры, инфлюенсеры… Дети сидят в ТикТоке? Подсовывайте им туда видео про легкую атлетику и другие виды спорта.

У нас в медиа, кстати, все изменилось. Перестали «Матч ТВ» продавать права на международные лиги, освободились слоты, появились трансляции легкой атлетики! Класс! Причем показывают не только легкую атлетику, но и внутренние соревнования по другим видам спорта. А иначе интерес не подстегнуть. Только телевизор, интернет, СМИ, социальные сети… Я один своим телеграм-каналом не покрою миллионы.

— Вы говорили, что олимпийское движение рушится. Но при этом сохраняете надежду выступить на Олимпиаде-2028. Нет ли в этом противоречия?

— Есть. Но я же по жизни оптимист. Мне всегда хочется верить в чудо и высокие идеалы, которые провозглашены Олимпийской хартией. Хотя жизнь раз за разом ставит нас на место, объясняя, что идеальнее денег в этом мире нет примерно ничего. В том числе и для Международного олимпийского комитета. Вдруг рассосется? За четыре-то года!

Мне однажды позвонили из банка, навязывали какие-то продукты, сказали: «Давайте вы нам сейчас дадите денег, мы что-то сделаем, а через пять лет отдадим вам в три раза больше?» Я такой: «Когда дадите? Через пять лет? Серьезно?» На дворе был 2023 год. За пять лет до этого, в 2018-м, у меня не было ни одного национального старта, но международных при этом — 15 штук, 11 из которых я выиграл, у меня призовые больше 100 тысяч долларов, езжу везде, в паспорте нет места для печатей, визы во все страны, я гражданин мира. А в 2023-м я уже не могу перевод в соседнюю страну сделать. Вы представляете, как все поменялось за пять лет? Сейчас вообще все по-другому.

Хотя с болячками я так же боролся. Меня уронил Маклауд, я в Дохе ковырялся, пытался вылечиться и успешно с этим справился — занял второе место на чемпионате мира в 2019-м. Это было всего-то пять лет назад. А 2028-й всего лишь через четыре года. Все может кардинально поменяться за это время.

Сергей Подгорнов