О неизвестном военном периоде спортивной карьеры Всеволода Боброва в Сибири

Наш старший коллега, признанный спортивный архивариус Валерий Лямкин продолжает делиться уникальными историями из прошлого. На этот раз в центре внимания - сам Всеволод Бобров!

***

Удивительный рассказ о том, что великий Всеволод Бобров играл в хоккей и футбол в Сибири в годы войны, мы услышали впервые в 1984 году от омича Юрия Ивановича Реснянского. Он тогда приехал в Барнаул в командировку по линии Федерации хоккея с мячом СССР или РСФСР, точно и не вспомню. Но это не так важно: он входил в состав обеих этих организаций. А у себя в Омске был человеком известным и уважаемым.

Фронтовик, спортивного вида, высокий, стройный, интеллигентный, он производил впечатление человека бывалого и хорошо осведомленного во многих темах. Не случайно его от Омска посылали на все пленумы и заседания всесоюзных и российских федераций по хоккею с мячом и футболу. Он, кстати, был судьей республиканской категории по футболу, и когда я приезжал в Омск судить матчи «Иртыша», то мы с ним мимолетно пересекались. Еще он был автором-составителем омских календарей-справочников по хоккею с мячом.

В Барнауле он также появился не случайно, а с инспекцией по поручению Москвы по случаю возможного выхода в Первую лигу хоккеистов-«русачей» из новоалтайского «Восхода». Реснянскому поручили проверить технические возможности Новоалтайска для выступлений на всесоюзном уровне.

В то время о русском хоккее в краевых газетах почти ничего не писали, и только в еженедельнике «На спортивных аренах Алтая» главный редактор Геннадий Осипов выделил мне «грядку» для публикаций. Анатолий Сапожников переписывался с Реснянским и посылал ему краевые газеты со спортивными отчетами, футбольные программки и календари-справочники. Поэтому Юрий Иванович мои публикации читал, и пригласил нас обоих на встречу в гостиницу. Мое мнение по «Восходу» ему было тоже интересно.

Неожиданное открытие

Когда он заговорил о Боброве, то мы, понятное дело, не могли и знать, что тот во время войны играл в омской заводской команде, а затем и в сборной Омска! Это естественным образом смещало все акценты в развитии омского футбола и хоккея. Попади он из Ленинграда, со своим эвакуированным заводом «Прогресс», не в Омск, а в Барнаул, то еще и неизвестно - как бы у нас здесь футбол с хоккеем стали развиваться! Ведь с кем поведешься, от того и наберешься.

В начале войны Реснянский был еще подростком, но, как и большинство его ровесников в Омске, посещал все спортивные соревнования по футболу и хоккею с мячом. О шайбе тогда еще и не слышали. Но, как только в городе залили лед и начались первые соревнования по хоккею с мячом, стало очевидно, что в Омске появилась настоящая хоккейная «звезда». Это был Сева Бобров из второй команды завода «Прогресс». Поговаривали, что его звезда начала восходить еще в Ленинграде, в юношеской команде «Динамо», но всему помешала начавшаяся война.

Первая военная зима в Омске выдалась очень суровой. В город прибывали один за другим эшелоны с эвакуированными заводами и ранеными из европейской части страны. С ленинградским заводом «Прогресс» прибыли и рабочие-специалисты, большинство были на «брони». И без них трудно было представить быстрое восстановление завода и его продукцию уже к ноябрьским праздникам.

С «Прогрессом» в Омск вместе с родителями приехал и 18-летний Всеволод Бобров. Его отец - Михаил Андреевич, работал на заводе начальником инструментального цеха, а Всеволод там же - слесарем-инструментальщиком. Отец был страстным поклонником спорта, в Омске на общественных началах руководил спортклубом «Прогресс». Его жена - мать Севы, через год, в декабре 1942 года, скоропостижно скончалась от сердечного приступа и была похоронена в Омске на городском кладбище. Туда Бобров приезжал почти ежегодно.

По рассказу Реснянского, Бобров играл в русский хоккей бесподобно. Он прокатывался по дуге мимо своих ворот и набирал скорость. Вратарь выбрасывал ему мяч и Сева, уже с ним на крюке клюшки, как в слаломе, один за другим обходил всех встречавшихся ему на пути соперников, укладывал обманным движением на лед вратаря и издевательски, выдержав длинную паузу, закатывал плетеный мяч в пустые ворота! Зрители ликовали! Только что на их глазах произошло чудо! Но за игру таких чудес у Севы набиралось по пять-шесть, а то и больше! Молва о чудо-хоккеисте быстро разнеслась по всему Омску. Увидеть все его трюки мог теперь каждый!

Надо ли говорить, что с тех пор ему старались подражать в игре все омские мальчишки. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Здесь у Боброва подражателей было хоть отбавляй! В омских дворах с тех пор стали «играть в Боброва».

Сибирский вундеркинд

И вот пришла весна 1942 года, растаял лед, и на зеленую траву стадионов стали выходить футболисты. Болельщики потянулись на матчи «Прогресса»: как в футболе смотрится наш Бобёр? И Бобёр с первых же матчей попёр! Причём, забивал мячи в чужие ворота с «треском», из любых положений. Некоторые болельщики все его новые достижения связывали с тем, что он играл за вторую команду и, дескать, там-то забивать дублерам проще.

Это правда: забивать голы Бобров очень любил. Но вскоре, по настоянию отца, он перешел в первую команду, но как забивал раньше, так и продолжил! Только сильнее раззадорился, да стал увереннее в своих силах.

Вот как вспоминает то время бывший ответственный секретарь московского еженедельника «Футбол» Юрий Ваньят: «Глубокая сибирская осень. В то военное время я работал собственным корреспондентом „Красного спорта“ (первое название „Советского спорта“) по Западной Сибири и одновременно тренировал сборную Омска. Получаю повестку судить полуфинальный матч на Кубок города между второй командой „Прогресса“ и первой „Динамо“. Это очень опытная команда. В ней есть эвакуированные игроки - центрфорвард московского „Торпедо“ Синяков, защитник Денисов из ленинградского „Динамо“, есть и хорошие местные игроки, а у „Прогресса“ сплошь „зеленая“ молодежь…

Недавно прошел дождь, и мяч быстро набухает, а другого на замену нет. Поле грязное, играть тяжело. Очень запомнился мне левый крайний прогрессовец. Стройный, широкоплечий, но худой, с задорно вздернутым носом и аккуратной челкой на лбу, он чувствовал себя на этом „ватерполе“, как рыба в воде, и забивал мячи из любых положений один за другим. Всего я насчитал их семь! Надо ли говорить, что я сразу же после матча взял его в сборную города…»

И вот эту сборную вскоре отправили играть по городам Урала для сбора денежных средств в фонд детских домов, эвакуированных в Омск из Сталинграда. Матчи в Свердловске, Серове и Челябинске были платными, и на афишах значились фамилии омских футболистов, среди которых впервые была и Бобров. И там он произвел фурор, отгрузив в победной игре (7:2) Челябинску четыре мяча! Его, конечно же, сразу запомнили. А в свердловском «Динамо», например, играли сразу шесть игроков из команд Высшей лиги Москвы и Ленинграда! А счет - 3:3. В Серове выиграли - 8:0!

В то лето 1942 года он окончательно утвердился в своем статусе лучшего омского бомбардира. Забил гол и казанскому «Динамо» (2:6), усиленному киевлянами Щегодским и Лайко. А это были игроки со всесоюзной славой! Затем в Омск пожаловали ленинградские «Зенит» и «Динамо», можно сказать, родные для Севы клубы. Боброву уже было 19 лет, должен был призываться в армию, но его тут же зачислили курсантом в Ярославское интендантское училище, которое размещалось в Омске. И родное «Динамо» было повержено со счетом 2:1. Оба гола в ворота ленинградского вратаря Виктора Набутова, будущего известного радиокомментатора, забил Бобров.

Укрощение строптивого

Он с каждым матчем все больше самоутверждался, был буквально ненасытен голами. Вошел во вкус, и летом 1943 года на военной Сибирской спартакиаде в Новосибирске вывел омскую команду на первое место, забив в каждом матче по два гола - Иркутску (5:2), Новосибирску (2:0) и Кемерову (3:1). Его талант и мастерство были уже очевидны всем. Но вместе с этим у молодого спортсмена стали появляться и другие качества. И главное из них - он стал знать себе цену.

Мог, например, после матча с земляками из ленинградского «Динамо» вернуться в часть с большим опозданием. А это по законам военного времени - штрафбат или окопы Сталинграда. Но вступился начальник училища генерал Белов. Или другой случай, когда команда училища - сильнейшая в городе, выиграв кряду и кубок города, уж было нацелилась и на кубок области. Оставалось только убрать с турнирной дороги бывшую команду Боброва - «Прогресс», которая без него, понятно, была ослаблена…

Но перед самой игрой Сева узнал, что директор завода «Прогресс», в случае победы своей команды обещал всех своих премировать костюмами… И Бобров неожиданно для всех в том матче своего гола не забивает, хотя созданных подходящих моментов для взятия ворот было у него предостаточно. «Прогресс» тот матч сенсационно выиграл - 1:0. Генерал расценил это как саботаж: его игрок мог забить, но не захотел. Понятно, что такой поступок курсанта его разочаровал, если не сказать грубо.

Бобров умел дружить, и у него были свои понятия о чести и достоинстве. Что плохого в том, что товарищи из его бывшей команды, благодаря случаю, получат костюмы? Неспортивно, зато - практично: а победы еще придут - большие и маленькие. И такие случаи еще будут в его удивительной спортивной биографии, когда Бобров не захочет огорчать своих бывших одноклубников и не выйдет на матч чемпионата СССР.

Зимой 1943−1944-го Всеволод Бобров блистал своей результативностью на ледовых полях городов Сибири. В Новосибирске сборная омского гарнизона стала чемпионом СибВО, а Бобров забивал голы, кому хотел и как хотел: Барнаулу, Красноярску, Сталинску. Два гола - Новосибирску, причем, второй - победный, на последней минуте матча. Командование СибВО уже видело его после выпуска из училища в своей команде.

Но это не входило в его планы. После того, как летом команда училища выиграла чемпионат Омска, Бобров будет готовиться в составе сборной города к поездке в конце августа в Иркутск на II Сибирскую Спартакиаду. Но тут подоспел и выпуск курса Всеволода Боброва. Естественно, что генерал Белов рассчитывал младшего лейтенанта Боброва оставить на службе при училище. Но тот проявил строптивость и отказался…

Чтобы он не достался основным соперникам - новосибирцам, - и не усилил их, Всеволода немедля отправили на фронт. Но в Москве уже знали о сибирском вундеркинде, и сняли его с эшелона по пути следования, откомандировав в военно-авиационное училище служить начальником склада. Поиграл он там недолго, и вскоре был переведен в ЦДКА. А уже осенью 1945 года произвел полный фурор на футбольных полях Великобритании в составе московского «Динамо», забив шесть мячей - больше всех в команде. Моментально завоевав признание во всем футбольном мире. И мало кто знал, что этот лихой русский виртуоз еще год назад месил грязь сибирских футбольных полей.

Встреча фронтовиков

Юрий Иванович Реснянский, рассказавший нам сибирскую биографию Всеволода Боброва, много раз видел его, как говорится, в деле. До призыва в армию в ноябре 1943 года Реснянский работал на одном из оборонных омских заводов и знал в лицо многих местных спортсменов. В Омске тогда находились три военных училища - уже упоминавшиеся интенданты, а также - Ленинградское военно-медицинское имени Щорса и Омское пехотное имени Фрунзе. Многие молодые омичи становились курсантами этих училищ и приобщались к спорту уже организованно.

У Боброва были брат и сестра. Так вот, старший брат Владимир в Ленинграде тоже начинал еще до войны играть, а Сева уж по его стопам пошел. Все, кто видел Владимира на поле, в один голос утверждали, что он был талантливее своего брата. И сам Всеволод это подтверждал. Но в самом конце войны машина Владимира подорвалась на мине в Померании, и он остался инвалидом. А жаль, возможно, состоялся бы еще один великий игрок.

Реснянский вдруг вспомнил, что он в годы войны, под Брестом, играл в одной команде с барнаульцами, и их команда вышла в финал военной окружной Спартакиады. Но двое трагически погибли по пути следования, и на этом соревнования закончились для всех.

Мы живо откликнулись на эту историю, сказав, что знаем ее в подробностях, чем озадачили Юрия Ивановича: он никак не ожидал, что кто-то из его молодых коллег ее знает. И мы тут же предложили позвонить по телефону его бывшему сослуживцу - Льву Лейбовичу, что тут же было сделано. Это был такой сюрприз! Они не виделись и не разговаривали больше сорока лет!

Записал Валерий ЛЯМКИН.