Форвард из-за семи морей. Евгению Кашенцеву - 50!

Воспитанник барнаульского футбола сделал головокружительную карьеру, проехав с командами, в которых играл, более тридцати стран. Женя Кашенцев выделялся с детства. Его изюминкой была природная скорость. А еще он каким-то девятым чувством улавливал голевую ситуацию и буквально летел в ту точку, откуда забивался гол.

Барнаульское «Динамо» стало той командой, которая дала этому одаренному футболисту путевку в высший футбольный свет. Наряду с братьями Смертиными, Сергеем Кормильцевым, Александром Гостениным, Владимиром Кобзевым, Валерием Минько Евгений Кашенцев - один из самых известных наших футболистов в России и за ее пределами.

3 декабря ему исполнилось 50 лет. Поздравляем юбиляра и предлагаем вспомнить интервью с ним нашего коллеги Валерия Лямкина.

Грядка талантов

- Евгений, что представляло из себя барнаульское «Динамо» образца 1988 года, где ты дебютировал в профессиональном футболе?

- Это было время переизбытка талантов. Ежегодно кто-то уезжал в более известные коллективы. К примеру, как раз в тот год в московское «Динамо» были приглашены Евгений Смертин и Василий Ощепков. К сезону-1988 мы готовились на сборах в Самарканде. Подошли к делу очень серьезно, по всему было видно, что в сезон войдем успешно. И вдруг неожиданно перед самым стартом чемпионата «Динамо» покинул старший тренер Станислав Францевич Каминский. Это было громом среди ясного неба. При этом вместе с тренером перешел в ташкентский «Пахтакор» один из лучших нападающих команды Александр Михель.

Несмотря на это, «Динамо» имело тогда очень сильный подбор игроков - Грынгазов, Путинцев, Богатырев, Сартаков, Фадейкин, Квасов, братья Яркины, Бриткин… Можно было ставить самые высокие задачи и решать их. Но ничего этого сделано не было. Команда выступала неровно, многие ее игроки по окончании сезона разъехались, а тренера Волынкина заменили на Хоменко, который привез с собой игроков из Рубцовска.

Когда я молодым футболистом пришел в команду, там правила дедовщина. Абсолютно все молодые игроки обязаны были подчиняться «старикам». Всеми этими делами рулил один из ветеранов команды, мог и побить недовольных. А что пацан может сделать против огромного тридцатилетнего мужика? Да ничего. До прихода Виктора Михайловича Волынкина и его помощника Валерия Николаевича Белозерского ведь как было: почти все деньги, заработанные командой, доставались «старослужащим», молодым почти ничего не перепадало. При Волынкине ситуация стала меняться. Меня в сторону тренеры отвели, когда я начал в составе играть, и дали три пачки купюр - девятьсот рублей! По тем временам это очень большие деньги были: мать на заводе 180 рублей получала. Она сразу начала звонить тренерам, когда я ей эти деньги домой принес: откуда? Три пачки трешками!

- Твой быстрый уход в минское «Динамо» предопределила футбольная дедовщина?

- Конечно, сказалось и это. Но главным мотивом было другое - хотелось выступать на более высоком уровне, я ведь уже в юношескую сборную страны вызывался.

За «Динамо», насколько помню, я вообще играл не на своем месте, а крайним полузащитником. И даже не на правом фланге, а на левом! Волынкин поставил меня туда, где «дырка» была. Так и играл: обыграл соперника на левом фланге и на скорости уходил вправо, в центр, а там уже действовал по обстоятельствам. В одном из матчей сразу два гола забил. Так меня учили играть в барнаульском «Темпе» Владимир Викторович Карингин и в сборной края Анатолий Карлович Лутц и Александр Тимофеевич Захряпин.

- В юношескую команду СССР часто вызывали?

- Даже во время футбольного сезона. Помню, один тайм за мастеров отыграл и меня сразу в милицейскую машину посадили и с мигалкой увезли в аэропорт. Один раз даже вылет самолета из-за меня задерживали, в Москву нужно было успеть на сборы.

- А в молодежную сборную страны не приглашали?

- Только один раз - в Данию, где мне было поставлено жесткое условие: или я перехожу в ЦСКА, или остаюсь играть в минском «Динамо». Я выбрал Минск, где мне сразу дали квартиру, и с тех пор не пожалел о своем выборе ни разу. А вообще я начал ездить играть за юношескую сборную РСФСР еще из «Темпа».

- Футбольному становлению Валерия Минько, игравшего вместе с тобой в сборной края на спартакиадах школьников, помогло то, что путь в юношескую сборную СССР был проторен уже Кашенцевым?

- В тот период времени тренером этой сборной работал Геннадий Иванович Костылев, и получилось так, что с периферии у него в сборной тренировался только один футболист - я. Остальные все из известных футбольных школ страны - Москвы, Ленинграда, Днепропетровска, Донецка, Львова, Киева и других. Но я уже закрепился и чувствовал себя равным с остальными, иногда даже отмечался в центральной прессе через запятую с другими отличившимися. Прошел уже три или четыре сбора и как-то обнаглел, подошел к Костылеву и попросил его просмотреть друга, с которым вместе начинали играть в сборной РСФСР: «Он должен подойти по всем качествам в нашу команду!» Валера Минько, ставший затем в этой сборной в 1990 году победителем юношеского чемпионата Европы и бронзовым призером юношеского чемпионата мира 1991 года, до сих пор мне говорит: «Каша, я тебе очень благодарен». Валера сейчас живет в Москве, работает в ЦСКА с дублем, а в свое время играл в нем, а в главной команде ЦСКА был капитаном. В 1990-х годах он сыграл несколько матчей за национальную сборную России.

Искренний футбол

- В Минске мне сразу «сделали» армию, но и в сапогах я ходил недолго. Через неделю меня оттуда вытащили, хотя начальник команды Леонид Павлович Гарай говорил, что даже сборники Гоцманов и Алейников месяц курс молодого бойца проходили. Поставили на ставку 220 рублей. Другие молодые футболисты, я знал, обычно делили ставку пополам.

Мы в том 1989 году стали чемпионами СССР среди дублеров. Кстати, Вася Ощепков годом ранее добился такого же успеха в дубле московского «Динамо» вместе с Жекой Смертиным. Тогда дублирующие составы команд высшей лиги были не такие, как сейчас, а серьезные мужские команды: после матча за дубль на следующий день 5−6 человек привлекали к играм основного состава. Игроки основы тоже регулярно за дубль играли. И Зыгмантович, и Алейников, и другие известные футболисты. Был у тренера минского «Динамо» Малофеева костяк неприкасаемых, а остальные все в дубле «молотили», славу белорусскому футболу зарабатывали.

- Каким остался в твоей памяти родоначальник «искреннего» футбола, ваш тренер Эдуард Васильевич Малофеев?

- Это преданнейший футболу специалист, максималист и трудоголик. Очень честный и порядочный по отношению к своему делу человек. Принципиально не участвовал в договорных матчах, которых на моей памяти и было-то два-три, не больше. На выезде, конечно. Он на такие матчи не ездил, а потом отчислял наиболее отличившихся, которые оттуда уже на своих «Волгах» приезжали в Минск.

- А как он к тебе относился? Что его в тебе привлекло?

- Он очень внимательно следил за всеми молодыми, а во мне он видел игрока полезного для команды, агрессивного и скоростного. У меня в дубле очень хорошо игра пошла сразу, забивал голы. В 1989 году мы на два очка опередили московский «Спартак» и днепропетровский «Днепр», а ведь были еще и «Жальгирис», динамовцы Киева, Москвы и Тбилиси. А игроки какие замечательные - Никифоров, Черчесов, Юран, Тишков!

В 1990 году в 18 лет сыграл четыре матча в основном составе, но не забивал, а вот 1991 году уже чувствовал себя более уверенно и более часто выходил на поле. Помню, как мы дома обыграли московский «Спартак» - 1:0. А он тогда силен был, обыграл на «Сантьяго Бернабеу» мадридский «Реал» в Кубке чемпионов и вышел в полуфинал, а до этого обыграл и «Наполи» с самим Марадоной. Очень классная команда была у «Спартака»: Черчесов, Кульков, Карпин, Шалимов, Шмаров, Мостовой, Черенков. Я накануне за дубль гол «Спартаку» забил и ничья получилась - 1:1, а на следующий день меня еще в первом тайме вместо Сергея Силкина выпустили, и во втором тайме мы «пендаль» заработали, а Миша Мархель забил. Так мою любимую команду и обыграли, я ведь за «Спартак» с детства болею. Был очень удивлен, что такой мягкий по жизни человек, как Федор Черенков, добился таких невероятных успехов в футболе. Помню, как Шмаров на поле на него орал, а тот даже ответить не пытался. Интеллигентный человек. Просто удивительно, как с таким характером Черенков уживался в звездном коллективе. Невероятно.

В 1990 году наш дубль занял пятое место после киевлян, «Днепра», «Спартака» и «Динамо». А в 1991 году отстали на три очка от «Днепра» и заняли второе место, на очко опередив «Спартак». Так что мой гол в ворота «Спартака» очень пригодился.

- Кто из молодых футболистов советского периода времени на тебя произвел наибольшее впечатление?

- Таких много было, но на себе конкретно я испытал в матче на Кубок СССР возможности защитника киевского «Динамо» Олега Лужного. Он на три года постарше, конечно, это тоже сказалось, но это - машина! Он чуть позже в лондонский «Арсенал» уехал. Он меня просто затоптал, у меня затем еще неделю голова кружилась. Лужный успевал буквально везде, подключался из-под меня в контратаку и возвращался в оборону, нисколько не устав.

- Кто у тебя в минском «Динамо» был отцом-покровителем?

- Больше всех моей персоне уделял внимание Андрей Зыгмантович, но много помог своими советами Юрий Пудышев. Я его застал еще в 1988 году в Барнауле, когда он играл за наше барнаульское «Динамо». Когда я его впервые увидел, то его персона мне ни о чем не говорила, я даже не знал, что он был капитаном минского «Динамо-82», выигравшего чемпионат СССР

Гол с листа

- В Минске ты получил две медали за успехи в чемпионате СССР среди дублирующих составов - золотую и серебряную, и еще четыре золотые за победы в чемпионате Белоруссии. Сколько всего?

- У меня дома только одна лежит - из Израиля. Остальные, даже не знаю, где затерялись. Есть еще значок мастера спорта Белоруссии. Звание мастера спорта СССР я заработать не успел.

- В 1991 году минское «Динамо» реально билось в чемпионате СССР за одну из путевок в еврокубки. А уже через год - после развала Советского Союза - минчанам пришлось играть фактически среди команд второй лиги - из Бреста, Гомеля, Гродно, Могилева, Витебска. Уровень мастерства от этого не рос. Ведь с вершины путь только вниз…

- Мы до последнего надеялись, что останемся в чемпионате СНГ, Но московские клубы изначально были против. Хотя и так было понятно, что вряд ли этот проект совместной лиги реален. Мысль уехать в Европу у меня появилась сразу, но возникавшие то тут, то там так называемые футбольные агенты не вызывали никакого доверия. Создавалось впечатление, что для них главное - не карьера футболиста, а чтобы хоть что-то урвать. Предлагали мне клубы первой лиги Германии и Италии. Но я не поехал, а затем меня продали в Израиль, где агент бросил меня, можно сказать, на произвол судьбы. Хорошо, выручил вратарь моей новой команды - тель-авивского «Маккаби» - Александр Уваров, помогавший фактически во всех вопросах. Бывший вратарь московского «Динамо» и сборной СССР, он в тот год стал лучшим игроком чемпионата Израиля, был очень авторитетным человеком в израильском клубе.

- А в белорусском чемпионате легионеры играли?

- В первые четыре года никого не было. Наоборот, хотели все уехать куда-нибудь. В Россию или Украину, где больше сильных команд осталось после развала СССР

- Кто-то с тобой остался тогда в «Динамо» из основного состава?

- Серега Герасимец, он даже гол забил голландцам, когда мы с ними играли отборочные матчи. Белькевич два раза лучшим футболистом Белоруссии признавался, а потом лучшим футболистом Украины. Белькевича и Хацкевича из Минска в Киев брал Лобановский, так как видел в них огромный потенциал.

- Ты, в свою очередь, перебрался в Израиль. Как тебе там игралось?

- После подписания контракта с «Маккаби» я сыграл в составе команды два товарищеских матча, а затем она улетела на сборы в Голландию. Я же еще неделю ждал, когда меня выпустят из Израиля. Что-то там напутали с паспортами. Затем неделю был на сборах с «Маккаби», и после этого в первом же матче Лиги чемпионов вышел на поле в основном составе против швейцарского «Грассхоппера» и забил гол.

- В нашем футболе большое внимание всегда уделялось физической готовности. А как с этим делом было в Израиле?

- Там все удивлялись, что русские - Уваров, Мороз и я - оставались после тренировки и еще минут 35−40 били по воротам. В Израиле тренировочный процесс в сравнении с нашим вообще слабеньким казался. У них нет такого, чтобы бегать какие-то кроссы, совершать многочисленные рывки, прыжки через барьеры. Для тех, кто в 1990-х прошел школу Лобановского, Бескова или Малофеева, израильские тренировочные нагрузки были пустяковыми. При этом финансовые условия в клубах были отличными. Лучше, чем в некоторых российских клубах, даже в разы. Около 10 тысяч долларов в месяц получали. К нам многие бывшие советские футболисты хотели попасть, но был лимит на иностранцев - три человека в команде. Приезжали на просмотр пачками, но никого не брали.

- Не нервировало, что «под тебя» конкуренты приезжают?

- Да я как-то не обращал на это внимания, так как чувствовал себя в полном порядке. Тем более что на второй год в «Маккаби» со мной подписали контракт, даже не сомневаясь. Мне предложили его еще за 2−3 тура до окончания чемпионата. В тот чемпионский для «Маккаби» год мы набрали рекордное количество очков за всю историю израильского футбола.

- Может быть, с тобой так быстро подписали контракт, чтобы ты не успел осмыслить, что стоишь уже не как новичок, а как чемпион - дороже?

- А меня там все устраивало, и даже прежние условия. Я хотел играть и получал от этого удовольствие, как и от качества жизни. Там везде русская речь, магазины и рестораны, русский кинопрокат, газеты, все там есть.

- В Израиле часто забивал голы?

- В одной игре добился даже хет-трика. Запомнилась мне и чемпионская игра с Хайфой за два тура до конца чемпионата страны, которая сложилась в нашу пользу. До истечения матча оставалась 15 минут, а мы выигрывали 2:0, и тут на поле с трибун хлынули болельщики и начали нас обнимать и срывать с нас форму. Вмешалась конная полиция, нам пришлось идти в раздевалку, так как мы почти голые оказались. Уваров вообще без трусов пришел. Судья матч прекратил, и было не ясно, продолжится он или нет. А если переигровка этого матча будет, то еще не понятно - кто победит? Хайфа всего в четырех очках от нас была.

- Конечно, переигровка - недоиграно время матча.

- Но мы тогда вышли и доиграли матч до конца, обыграли прямого конкурента и стали чемпионами. Но больше всего мне вспоминаются матчи 1988 года в Барнауле, когда трибуны стадиона «Динамо» были заполнены до отказа: проводились лотереи и разыгрывались автомашины. Билетов было не достать! Даже из нашей школы на эти игры учителя ходили. Все 24 тысячи мест на стадионе были заняты.

А француз с деньгами - сбежал

- Какие матчи в еврокубках тебе больше всего запомнились, помимо игры в Кубке чемпионов, когда ты забил гол?

- Когда еще в минском «Динамо» играл, мы в Кубке УЕФА встречались с бременским «Вердером» и римским «Лацио». Помню, в Бремене проиграли 2:5, а в Минске выиграли у немцев 2:1. За «Вердер» тогда еще Литманен выступал. А в «Лацио», считаю, было в ту пору самое сильное в мире нападение - Бокшич, Синьори и Казираги. Дома мы с ними 0:0 сыграли, а в Риме проиграли 1:4. Сначала вели 1:0 - Петя Качуро забил, но на последней минуте первого тайма случился автогол у Островского. Во втором тайме их нападение нас смяло. Мы психологически оказались не готовы к тому, что всю игру 50 тысяч зрителей орут как сумасшедшие и без конца запускают петарды. Гром стоял такой, что мы друг друга не слышали!

В Тель-Авиве запоминающимся получился домашний матч отборочного раунда Кубка чемпионов с турецким «Фенербахче». Меня поставили играть в оборону крайним защитником, причем персонально против здоровенного нападающего Костадинова. Этот болгарин не мог выиграть у меня ни одного мяча и в итоге к девятой минуте наиграл на красную карточку. При подаче мяча с углового он ударил меня локтем в лицо, а судья рядом стоял и все видел. Жаль, что проиграли тогда 0:1. А в ответном матче в Стамбуле сыграли 1:1. Причем за две минуты до конца матча Ави Нимни попал туркам в штангу ворот. Выиграй мы со счетом 2:1, прошли бы в следующий круг.

Конечно, запомнились все отборочные матчи чемпионата Европы-96. В составе сборной Белоруссии я дважды сыграл против команд Чехии и Голландии и однажды - против сборной Люксембурга.

- Сколько стран ты проехал за свою футбольную жизнь?

- Свыше тридцати. Поездок восемьдесят было. В Италии 12 раз играл, в Германии - шесть, побывал в Южной Америке, где только я не был… Перу, Эквадор, Мексика, Аргентина, Колумбия - все эти заокеанские страны мне очень понравились. Эта поездка вообще уникальной получилась. Мы начинали играть с очень сильными командами под серьезные премиальные, по тысяче долларов, а заканчивали, не зная, вернемся ли домой. Больше месяца там сборная Белоруссии находилась, а спонсор - француз с деньгами - сбежал. Вот это был номер!

Врезалась в память поездка на сборы в Англию, когда минское «Динамо» продало в английский клуб Гоцманова, и по договоренности нам два года можно было там тренироваться. А когда Алейникова продали в «Ювентус», то мы три года ездили на тренировочные сборы в Италию. Но мне нравилось не только в Падуе и Вероне, но и в наших белорусских Стайках, на базе олимпийских сборных. Озеро, лес кругом, два футбольных поля специально для «Динамо». Эта база была построена к Олимпиаде-80.

- А в Лондоне что тебе больше всего запомнилось?

- Музей восковых фигур мадам Тюссо. Это просто фантастика! Меня поразили скульптуры какой-то кинозвезды и вратаря сборной Англии Шилтона, которые смотрят друг на друга. Так вот, один из представителей нашей команды на полном серьезе обратился к фигуре Шилтона: «Подвинься, мужик!», что вызвало взрыв хохота у всех.

Правда глаза колет

- В каждой команде есть незаменимые игроки, а в «Маккаби» кто был культовой фигурой?

- Ави Нимни. Он до Тель-Авива в испанских командах выступал. Любил на публику сыграть, показать себя. Мне его манера игры, честно говоря, не нравилась: явно передерживал мяч. Ему надо обязательно убрать мяч под себя, посмотреть. В каком бы он состоянии ни был, хоть ползал по полю, всегда играл в основном составе. У всех тренеров в любимчиках ходил.

- Может быть, он играл так, чтобы у него появилось хорошее настроение, кураж, и тогда его не остановить?

- Думаю, что при его технических возможностях нужно было больше играть на команду, а не красоваться на поле. Я однажды в тесном кругу одноклубников по этому поводу высказался, мои слова ему кто-то передал, и наши отношения стали напряженными.

- Он перестал тебя замечать на поле, играть с тобой в пас, пытался «вырезать» из состава?

- Да, и такое было.

- А не враг ли тебе язык твой, Евгений?

- Может быть. А почему я должен что-то скрывать, если мне не нравится? Должен носить это в себе и переживать? Я лучше скажу, и душа будет на месте. У меня с тренером юношеской сборной СССР Костылевым случился такой же конфликт, когда в Китай ездили играть. Он опоздал на установку, а до игры оставалось всего 40 минут. Фактически мы уже не успевали к началу матча, где нас ждал полный стадион. Об этом я имел неосторожность сказать тренеру, когда он заблудился, ходя по магазинам: «Вы как ребенок, вас вся команда ждет! А если бы кто-то из нас заблудился, что бы вы сделали?» Он это запомнил.

- И на следующие сборы тебя не взял?

- Да, перед финалом чемпионата Европы, где наша команда выиграла золотые медали. Там как раз Валера Минько - наш земляк - стал чемпионом. Затем я был на всех сборах, а на чемпионат мира в Португалию, где мы взяли бронзу, опять не вызвали.

- Расскажи о своей израильской карьере в других командах помимо «Маккаби».

- Команда из Тайбе - «Хапоэль» - единственная арабская команда в Израиле. Меня попросили помочь ей - дебютанту высшей лиги - не вылететь в первую лигу. Условия в «Хапоэле» были не хуже, чем в ведущих клубах Израиля.

- А в «Ирони» с кем ты из наших футболистов играл?

- С Олегом Малюковым из ЦСКА, из того последнего чемпионского состава армейцев 1991 года. «Ирони» была крепким середняком высшей лиги Израиля и последней моей зарубежной командой. Мне предлагали еще контракт на год, но мне он показался непривлекательным (четыре тысячи долларов в месяц, плюс 400 - за каждое набранное командой очко) и я решил уехать в Барнаул. Это был 1998 год. Уже устал от всех этих приключений, наездился и хотелось просто отдыха. Для себя я еще бегал за барнаульский «Шинник», никаких мыслей в то время о возвращении в барнаульское «Динамо» в помине не было. Но в 2000 году Волынкин меня все же уговорил, и я вернулся. Однако после большого перерыва тяжело собраться, когда футболом уже насытился. Сыграл несколько игр, но сами условия в команде, отношение к футболистам, были такими, что играть расхотелось очень быстро. Доходило до того, что из-за безденежья хотели игры «сдавать», но хорошо, что не дошло до этого.

- После окончания футбольной карьеры что-то планировал?

- Ничего не планировал. Я в профессиональном футболе был двенадцать лет, натренировался и наигрался. Выходим сейчас играть за ветеранов вместе с Кормильцевым и Рыбаковым и что-то еще можем показать. Сейчас взять тех, кто в «Динамо» играл во второй лиге и год-два назад закончил спортивную карьеру, их и не видно даже, как будто никогда в футбол не играли. А это все от уровня идет - где играл, у кого тренировался. Если нас тренировали Лобановский, Малофеев, Овчинников, то это и видно сразу.

А вообще, каждый должен заниматься своим делом. Если мне не дано тренировать пацанов, то я этим и не занимаюсь.