Даниил Серохвостов: «Надеюсь, останусь молодым к моменту возвращения на Кубок мира»

Даниил Серохвостов в интервью «Матч ТВ» заявил, что его переход в группу Артема Истомина не случился из-за девушки, объяснил почему российским биатлонистам важно сейчас следить за этапами Кубка мира, а также рассказал, какие моменты прорабатывал с психологом в этом году.

Выход на гонку при морозе минус 27 мог означать смерть

— Как ты перенес спринт в Ханты-Мансийске? Не было ли у тебя последствий из-за холода?

— На самом деле, в спринте еще было достаточно тепло. К тому же я бежал в специальных перчатках-варежках, так что я не замерз. То есть несильно беспокоил момент. Единственное, обморозил лицо. Сейчас выхожу на улицу — и мороз сразу обжигает.

— Ого. Гонки, на твой взгляд, были отменены правильно?

— Когда гонки отменили, мы вышли на тренировку. Скажу, что было очень холодно. Обычно на тренировках я никак не заклеивался, но тут мне пришлось это сделать. По-другому никак, да и просто невыносимо было там находиться. Как бы я тепло ни одевался, всё равно было холодно. Там был ветер плюс влажность. Холодно было даже в тренировочной одежде, если бежать в комбинезоне, то это смерть, мне кажется.

— Сколько по времени идет такая тренировка?

— Говорили, чтобы много не тренировались. Где-то час или полтора. Если не можешь от слова совсем, то идешь в зал тянуть тренажеры столько, сколько тебе осталось на трассе.

— При какой самой низкой температуре тебе приходилось выступать?

— В Хантах была самая низкая. Но однажды бегали в Екатеринбурге, где проходили отборы на Европейский юношеский фестиваль. Тогда, по-моему, было ниже 20 градусов, но к тому моменту две гонки уже отменили, а отбираться кому-то надо было. И тогда не так холодно было (смеется).

— Где было холоднее: в Пекине или в Хантах?

— Блин, тут тяжело ответить. В Пекине, думаю, было прохладнее. Там мне вообще ни разу не было тепло. Пекин больше похож на Саранск, где тоже всегда сильный ветер. В Саранске, кстати, хороший стадион, но сильно продуваемый. Всегда там дует, поэтому промахов много (смеется).

— На днях ты в своем Telegram-канале написал об асфальте на трассе в Увате. Расскажи, с какими моментами столкнулся во время той тренировки?

— На двух отрезках трассы, когда едешь, чувствуешь палками асфальт. Наверху на равнине и на пологом подъеме это сильно чувствовалось. Прям в этом месте куски асфальта.

«ПРОРАБАТЫВАЛ С ПСИХОЛОГОМ ВСЁ, ЧТО ПРОИЗОШЛО В ЭТОМ ГОДУ»

— Нет ли у тебя сейчас последствий болезни, которая беспокоила тебя две недели назад?

— Думаю, нет. Пазухи меня больше не беспокоят. Когда мне дали антибиотики, мне сразу же полегчало и боли ушли. Как раз в спринте в Хантах я тейпировал нос и лоб. Застудить очень легко, поэтому я и на тренировках надеваю шапку потолще.

— Сильно ли ты парился насчет болезней летом? Насколько сильно они отвлекали тебя?

— Да, болезни отвлекали неплохо. После второй-третьей болезни мне уже стало плохо психологически от того, что не тренируюсь и много пропускаю, а сезон близко. Когда ты ничего не делаешь неделю, потом восстанавливаешься, а потом опять ничего не делаешь, всё это накапливается. Я работаю с психологом, она мне помогала в эти моменты. Также тренеры грамотно подстроили план, что позволило мне хорошо войти в сезон. Теперь осталось еще окончательно прийти в кондиции.

— Психолог личный или командный?

— Личный.

— У биатлонистов это принято?

— Думаю, нет. Знаю только пару человек, которые работают с психологом. Все остальные справляются сами.

— Командный психолог был востребован в команде?

— Думаю, для сборной да. Такой человек был бы нужен. Если взять прошлый год, от кубка к кубку, такое ощущение, что напряг чувствовался ото всех. Если бы в команде был психолог, переживали бы меньше.

— Как вы проработали с психологом отстранение от соревнований?

— Подробностей рассказывать я не буду, но этой проблемы уже нет. Я настроен бегать здесь. Я переживал не из-за отстранения, а больше из-за ситуации. Отстранение ушло на второй план. Тяжелый период был для меня, за всё сильно переживал.

«ИСТОМИН СКАЗАЛ, ЧТО ВЫГОНИТ ИЗ КОМАНДЫ, ЕСЛИ НЕ БУДУ ПОПАДАТЬ В ТОП-3»

— Ранее Артем Истомин рассказывал, что на вас с Каримом оказывалось давление из-за смены тренеры. Действительно такое было?

— Я даже не знаю. На мне как-то особого давления не было. Возможно, он со стороны это замечает.

— Как сейчас проходит общение с Юрием Каминским?

— Общаться не общаемся, но приветствуем друг друга. В гонках подсказывает. Вот в Ханты-Мансийске на последнем круге вел меня по времени. Думаю, мы в таких нормальных нейтральных отношениях.

— Он не в обиде?

— Ну, я не знаю (смеется). Надо спросить у него.

— Ранее болельщики обсуждали, что твой переход случился из-за девушки, которая тоже оказалась в группе Истомина?

— Нет, когда переходил, команда еще не была сформирована. Я знал, что будет женская, но не знал, кто именно. Потом уже опубликовали списки, я увидел, что там Ксюша (Довгая). Когда я был у Юрия Михайловича, нам иногда было разрешено привозить жен и девушек. Я привозил, всё было нормально. Плюс мы также часто проводили сборы в одном месте, хоть были и в разных командах.

— Какие планы в этом сезоне ставит перед вами Артем Истомин?

— Он сказал: «Если вы в топ-3 не заезжаете, выгоню из команды» (смеется). По идее, я должен уже домой уехать (смеется). Конечно, он ставит нам самые высокие цели, чтобы мы с Каримом и девчонками были наверху протокола. Артем Евгеньевич сказал нам свои цели записать на бумажку, в конце сезона он с каждым будет смотреть, кто что написал и сравнивать. Всё получилось или нет.

— Метод написания плана на бумагу, насколько я знаю, есть перед каждой гонкой?

— Да, он просит нас писать план на гонку. Практически все это делают. Я с психологом так же работал — писал в телефоне план. Но мне проще просто в голове выстраивать, поэтому на бумаге это не пишу. Считаю, что полезно записывать. Когда ты пишешь план на гонку, ты знаешь что и где сделать. Если отходишь от него, начинается суета. В коротких гонках ты просто косячишь.

«КУБОК МИРА — ЭТО ЭЛИТА. НУЖНО СЛЕДИТЬ, ЧТОБЫ НЕ ДЕГРАДИРОВАТЬ»

— Что лично для тебя значит этот сезон?

— Даже не знаю… Как отдых. Такая передышка. Если прибавить еще то, сколько я болел, то 100% отдых. После Олимпиады обычно многие выступают не очень хорошо относительного себя в сезоне олимпийском, чтобы восстановиться и начать следующий цикл в полной готовности. Я это воспринял примерно так же. Речь про подготовку. В гонках я выхожу так же, как и всегда.

— За Кубком мира будешь следить?

— Да, следил за индивидуальной гонкой во вторник. Мне было очень интересно. Почему-то думал, что именно (Мартин) Понсилуома может выиграть. Верил больше в него, потому что он неплохо выступил в Идре за месяц до старта Кубка мира. А шведы всегда хорошо начинают сезон. Но меня удивило, что (Никлас) Хартвег стал вторым, а (Давид) Цобель третьим.

— Как думаешь, сколько будет новых молодых ребят, когда мы вернемся на Кубок мира?

— Надеюсь, я тоже останусь молодым к тому моменту. Думаю, их будет достаточно. Там их уже сейчас много: ребята 2001 и 2002 годов рождения бегают. Когда мы вернемся, Тарье и Йоханнес закончат, а старыми станут биатлонисты возраста Эдика (Латыпова).

— Не всем нашим биатлонистам интересно следить за Кубком мира. Объясни, почему российским спортсменам это важно.

— Когда ты вернешься, ты должен понимать, как бегают лидеры, ты должен знать их. Я слежу не только за результатами, а смотрю за техникой, как они стреляют, сколько секунд уходит на выстрел. Чтобы не деградировать и не смотреть только один Кубок России, нужно следить еще за Кубком мира. Кубок мира — это элита. Тут больше нечего сказать.

— Как думаешь, кто-нибудь из мировых лидеров обратит внимание на Кубок России? Посмотрят ли в протоколы?

— Думаю, они их не найдут. Им это неинтересно. Думаю, русскими мало кто интересуется. Если только румыны, которые раньше были русскими (смеется).

Михаил Гончаров, «Матч ТВ».